October 22nd, 2013
(no subject)
В комнате твоей
Слышен шум ветвей,
И глядит туда
Белая звезда.
Плачет соловей
За твоим окном,
И светло, как днём,
В комнате твоей.
Только тишина,
Только синий лёд,
И навеки дна
Не достанет лот.
Самый зоркий глаз
Не увидит дна,
Самый чуткий слух
Не услышит час —
Где летит судьба,
Тишина, весна
Одного из двух,
Одного из нас.
Георгий Иванов
(no subject)
* * *
Я мир воспринимаю глазом.,
я цвет и линию люблю,--
лучей златые рала разом
врезались в пахоту мою.
Мне нравится игра созвучий
тех слов, чья суть, как мед, тяжка,
слов, пролежавших в тьме дремучей
глухие долгие века.
Эпитетам остаться там бы!--
нет - прут, рассудок потеряв,
и лишь анапесты да ямбы
кой-как блюдут еще устав.
Осеннее мое унынье--
рубина рдяное зерно
в оправе золотой; доныне
еще не выпало оно.
Смотри, как в голубых просторах
поют потоки бытия,
и верится, что скоро-скоро
вот так же запою и я.
--------------------------------------
М. Драй-Хмара (1889-1939)
Прогулка
Заветный час настал. Простимся и иди!
Пробудь в молчании, одна с своею думой,
Весь этот долгий день - он твой и впереди,
О тени, где меня оставила, не думай.
Иди, свободная и легкая, как сны,
В двойном сиянии улыбки, в ореолах
И утра, и твоей проснувшейся весны;
Ты не услышишь вслед шагов моих тяжелых.
Есть дуб, как жизнь моя, увечен и живуч,
Он к меланхоликам и скептикам участлив
И приютит меня - а покраснеет луч,
В его молчании уж тем я буду счастлив,
Что ветер ласковым движением крыла,
Отвеяв от меня докучный сумрак грезы,
Цветов, которые ты без меня рвала,
Мне аромат домчит, тебе оставя розы.
Анри де Ренье
http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/renie7.html
(no subject)
Цветок к груди приколот,
Кто приколол, — не помню.
Ненасытим мой голод
На грусть, на страсть, на смерть.
Виолончелью, скрипом
Дверей и звоном рюмок,
И лязгом шпор, и криком
Вечерних поездов,
Выстрелом на охоте
И бубенцами троек —
Зовете вы, зовете
Нелюбленные мной!
Но есть еще услада:
Я жду того, кто первый
Поймет меня, как надо —
И выстрелит в упор.
Марина Цветаева
22 октября 1915
(no subject)
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
Все началось далекою порой,
в младенчестве, в его начальном классе,
с игры в многозначительную роль: -
быть Мусею, любимой меньше Аси.
Бегом, в Тарусе, босиком, в росе,
без промаха - непоправимо мимо,
чтоб стать любимой менее, чем все,
чем все, что в этом мире не любимо.
Да и за что любить ее, кому?
Полюбит ли мышиный сброд умишек
то чудище, несущее во тьму
всеведенья уродливый излишек?
И тот изящный звездочет искусств
и счетовод безумств витиеватых
не зря не любит излученье уст,
пока еще ни в чем не виноватых.
Мила ль ему незваная звезда,
чей голосок, нечаянно, могучий,
его освобождает от труда
старательно содеянных созвучий?
В приют ее - меж грязью и меж льдом!
Но в граде чернокаменном, голодном,
что делать с этим неуместным лбом?
Где быть ему, как не на месте лобном?
Добывшая двугорбием ума
тоску и непомерность превосходства,
она насквозь минует терема
всемирного бездомья и сиротства.
Любая милосердная сестра
жестокосердно примирится с горем,
с избытком рокового мастерства -
во что бы то ни стало быть изгоем.
Ты перед ней не виноват, Берлин!
Ты гнал ее, как принято, как надо,
но мрак твоих обоев и белил
еще не ад, а лишь предместье ада.
Не обессудь, божественный Париж,
с надменностью ты целовал ей руки,
он все же был лишь захолустьем крыш,
провинцией ее державной муки.
Тягаться ль вам, селения беды,
с непревзойденным бедствием столицы,
где рыщет Марс над плесенью воды,
тревожа тень кавалерист - девицы?
Затмивший золотые города,
чернеет двор последнего страданья,
где так она нища и голодна,
как в высшем средоточье мирозданья.
Хвала и предпочтение молвы
Елабуге, пред прочею землею.
Кунсткамерное чудо головы
изловлено и схвачено петлею.
Всего-то было горло и рука,
в пути меж ними станет звук строкою,
все тот же труд меж горлом и рукою,
и смертный час - не больше, чем строка.
Но ждать так долго! Отгибая прядь,
поглядывать зрачком - красна ль рябина,
и целый август вытерпеть? О, впрямь
ты - сильное чудовище, Марина.
Белла Ахмадулина
Виталий Соломин "Золотые шары"
Осень
(no subject)
Зацвели золотые шары,
Это значит — кончается лето,
Дача золотом первым согрета,
И уже не звенят комары.
Зеленеет по-прежнему сад,
Но уже вечереет так рано,
И в опаловых бликах туманы
На уснувших деревьях висят.
Воздух так по-осеннему строг,
Завершается летнее буйство,
Улеглись отпылавшие чувства,
И кропится росою песок.
Где-то слышится смех детворы,
Но уже все к отъезду готово,
Дни летят, как с откоса крутого,
И цветут золотые шары.
Елена ЕРОФЕЕВА-ЛИТВИНСКАЯ
(no subject)
Август-сад! Твои дни налиты
желтым соком - как спелые дыни.
Здесь Адам именует цветы
на одически звучной латыни.
Ева пишет, чуть рот приоткрыв,
торопясь перевесть на славянский,
продолжая готический шрифт
чернокудрой арабскою вязью.
Полдень. Слепни. Душица. Чабрец.
От блаженных трудов отдыхая,
улыбается сонный Творец.
Далеко до изгнанья из рая.
Наталья Хаткина
(no subject)
(no subject)
Наталья ХАТКИНА 1956, Челябинск – 2009, Донецк
Из антологии Евгения Евтушенко «Десять веков русской поэзии»
http://www.newizv.ru/cult
(no subject)
Неукротимою тревогой
Переполняется душа.
Тетради жаждущей не трогай,
Но вслушивайся не дыша:
Тебя заставит чья-то воля
Ходить от стула до стены,
Ты будешь чувствовать до боли
Пятно в луне и плеск волны,
Ты будешь любоваться тенью,
Отброшенною от стихов, —
Не человек и не смятенье:
Бог, повергающий богов.
Но за величие такое,
За счастье музыкою быть,
Ты не найдёшь себе покоя,
Не сможешь ничего любить, —
Ладони взвешивали слово,
Глаза следили смену строк…
С отчаяньем ты ждёшь былого
В негаданный, нежданный срок,
А новый день беззвучен будет, —
Для сердца чужд, постыл для глаз,
И ночь наставшая забудет,
Что говорила в прошлый раз.