Билибин оказался в Египте в дни великого исхода 1920 года. Он пережидал смутное время в своем крымском имении Батилиман. Там же жил с дочерьми Людмилой и Валентиной известный в то время прозаик Евгений Чириков. Младшая, Людмила, ходила к Билибину на занятия рисования. Художник, вообще отличавшийся необузданным характером и расставшийся к тому времени со второй женой, полюбил юную ученицу. Но взаимности так и не дождался.
Вскоре красное колесо Гражданской погнало их в Новороссийск, и оттуда они в феврале 1920-го отплыли на пароходе «Саратов», сверх всех возможностей набитого ранеными и семьями офицеров. Им казалось, ненадолго...
Пароход пришел в Египет. Сначала их всех разместили в лагере, где они чуть не погибли от голода и жажды, но дальше Билибину улыбнулась его птица удачи, которую он так любил воспроизводить на своих холстах.
«Я никогда не забуду того потрясающего впечатления, когда я впервые попал в старинные мусульманские кварталы Каира с изумительными мечетями, с его рынками и его толпою┘ Мне казалось, что передо мною ожила одна из страниц «Тысячи и одной ночи», и не верилось, что все это существует в натуре», – писал Билибин. Каждый свободный день он старался вырвать для поездки по стране, был в Александрии, Луксоре, Верхнем Египте. И беспрерывно писал письма своей возлюбленной, даже когда она была рядом: «Пересмотрите, если хотите, еще раз мои карты. Мне 46 лет. Я хороший художник. Старость близка. Если через пять, шесть лет в моей жизни снова случилась бы катастрофа, то тогда уж, конечно, мне предстояла бы одинокая грустная старость.
Вас я носил бы на руках, старался бы, насколько могу, не ревновать, обрился бы, если хотите, совершенно отказался бы от вина, был бы Вам другом и учителем. Я бы старался помочь Вам выйти на широкий простор нашего искусства. О моей любви к Вам и говорить нечего.
Если Вы повторите Ваше «Нет», то останемся такими же друзьями, даже не друзьями, а мы будем братом и сестрой┘ В любую трудную минуту каждый из нас может постучать в дверь другого и быть уверенным, что эта дверь широко откроется, а внутри будет тепло и ласка┘»
Но все оказалось напрасно. В апреле 1922 года Людмила Евгеньевна уехала в Европу, в Прагу. К отцу. Иван Яковлевич очень тосковал, однако все это продолжалось не очень долго. Однажды он получил письмо из России от своей ученицы Александры Васильевны Щекотихиной-Потоцкой, не так давно ставшей вдовой. Билибин сразу отправил ей телеграмму с просьбой стать его женой и быстро получил ответ с согласием. Мастер был человеком, умевшим принимать очень скорые решения. В феврале 1923-го Щекотихина-Потоцкая приехала в Каир.
С Людмилой Чириковой Билибин увиделся потом только один раз, в Париже. Там, на своей выставке, он вручил ей ее карандашный портрет, нарисованный им еще в Каире. Потом судьба совсем развела этих двух талантливых и ярких людей. Билибин вернулся в СССР и погиб в ленинградскую блокаду, а Людмила Евгеньевна дожила до глубокой старости и умерла во Флориде.
http://www.liveinternet.ru/users/bo4kameda/post256076249/