Петр Тимофеевич Фомин (1919-1996) Пушкин по дороге из Тригорского в Михайловское
Дом П.А.Осиповой в Тригорском, художник Борис Щербаков
Пушкин в гостях у семейства Осиповых-Вульф в Тригорском. Художник Белюкин Дмитрий Анатольевич
Вечер в Тригорском,художник Евгений Комаричев
Лето, жара, окна, нараспашку, весёлая компания. Ели, пили, гуляли, болтали обо всем и ни о чем. Как-то разговор зашел о Венеции. Никто там не был, но все читали Байрона и про «шум Бренты» слышали. Пушкин к слову продекламировал сам себя:
Адриатические волны,
О Брента! нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас!
Все захлопали и замолчали. В наступившей тишине зычно звенели мухи. Где-то рядом текла Сороть, но даже если выйти на ее зелёный берег и закрыть глаза, никакие волны – даже легкого плеска, не услышатся. Разве что тихо всплеснёт щука под кустом. Тоска!
– А хотите я вам спою! – нарушила затянувшееся молчание Керн.
– Просим, просим! – все разом оживились и дружно зааплодировали.
Керн села за рояль, полистала ноты, нашла баркаролу и волшебным голосом проникновенно запела:
Ночь весенняя дышала
Светлоюжною красой.
Тихо Брента протекала,
Серебримая луной...
Б.Г. Биргер. Пушкин в Тригорском
– Прекрасно! Кто это? – воскликнул зачарованный Пушкин, когда песня закончилась.
– Козлов, – зарделась польщенная Керн.
Да, то была баркарола, но не та, которую мы знаем по Глинке. Свой знаменитый романс Глинка напишет в Милане в 1832 году. В гостиной Тригорского Анна Керн, как она сообщит в своих воспоминаниях, пела на мотив венецианской баркаролы Benedetta sia la madre. Пушкину песня понравилась и поздним вечером, вернувшись в Михайловское, он отписал приятелю Плетневу: «Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поёт его Венецианскую ночь на голос гондольерского речитатива – я обещал известить о том милого, вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит её, но пусть вообразит себе красоту и задушевность – по крайней мере, дай бог ему её слышать!»
Запечатав конверт, Пушкин вышел на крыльцо дома, поставил свечу на перила, сел на ступеньки, прислонившись спиной к палладиановской колонне. Внизу все так же беззвучно текла все та же окончательно заснувшая, серебримая луной Сороть.
– О Брента! – Вздохнул Пушкин. – Увижу ль я тебя?
http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vs1/vs1-379-.htm